Книга Рогора. Дорогой восстания - Даниил Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всего четыре тысячи? – невозмутимо и чуточку разочарованно спросил я.
– Радуйся, молодой сайгак, что вас не порубали на шурпу. Ты должен мне жизнь, – тихо, но внушительно бросил багатур и уже более громко продолжил: – Сегодня великий день! Шерха-рахан[32] и рейха-архан заключили великий союз и будут бить слабаков лехов! – Шагир внимательно и изучающе посмотрел на меня. – И этот союз нужно скрепить кровью!
Неожиданно я почувствовал прикосновение чьих-то нежных пальцев к своей руке.
– Моя дочь Лейра, целительница из рода Шагира! Узнала ли ты архан-батыра, сына Когорда-багатура?
Неизвестно как оказавшаяся здесь девушка подарила мне ласковую улыбку.
– Да, отец! Батыр смел и честен!
– Тогда готова ли ты взять его в мужья?
Еще раз улыбнувшись, чуть насмешливо, но счастливо, Лейра ответила:
– Да, я готова взять в мужья батыра Торога, сына Когорда-багатура!
– А ты, славный батыр, берешь ли в жены Лейру, слив воедино кровь наших родов?
Глаза степняка метнули молнии, одновременно предупреждая и угрожая. Но я ответил честно, ничуть не лукавя, без всякого сердечного сопротивления:
– Да, Шагир-багатур, я беру в жены Лейру-целительницу!
Восстание Рогоры. Дорогой войны
Осень 136 г. от провозглашения Республики
Баронство Корг, земли вольных пашцев
Аджей Руга
Палящее не по-осеннему солнце вкупе с роем гнуса, вьющегося над головой, делают мою дорогу еще более невыносимой. Еще более – потому что груз вины и позора, что лег на мои плечи, и без того вывернул душу наизнанку, придавив тело к самому седлу. Может быть, я должен даже благодарить те тысячи мошек, что окружили мою голову и изводят противным, тонким жужжанием и укусами. Уверен, что, если бы не мошки, я бы целиком провалился в себя, растворился в чувстве вины, разъедающем душу. А так хоть изредка возвращаюсь в реальный мир…
Чуть впереди показался древний степной курган с не менее древней каменной бабой на его вершине. Говорят, в Великом ковыле таких скульптур много и оставили их народы, ныне неизвестные, – те, кто кочевал здесь задолго до торхов. При виде изваяния меня аж передернуло – вновь нахлынули дурные воспоминания, слишком прочно связанные с точной копией каменной скульптуры.
Всего я пробыл в степной страже чуть более двух месяцев, из которых неделю провел в пути к месту будущей службы – крепости Орлице. Не сказать, что все проходило гладко, но именно благодаря вербовке я без всяких осложнений покинул Лецек, остался в Рогоре и, думается мне, сбил преследователей с толку.
Как оказалось, я был не единственным, кто бежал от проблем во внешнем мире. Поговорка, оброненная как-то Иругом, – из стражи выдачи нет, – на деле обернулась не красивыми, но пустыми словами, а реально действующим законом, утвержденным Когордом. Барон таким образом частично решил проблему с разбоем в лене, дав второй шанс всем желающим (те, кто не пожелал им воспользоваться, вскоре жестоко поплатились под ударами сабель или на дыбе с последующей виселицей), и одновременно обеспечил стабильную подпитку степной стражи новобранцами, не боящимися крови и умеющими держать в руках оружие. Для некоторых людей это не просто второй шанс, а новая жизнь – после окончания службы стражи из числа пришедших со стороны получают землю. Пусть самую неблагополучную в плане набегов степняков, но плодородную землю, на которой становятся вольными пашцами.
Вербовка в лене началась сравнительно недавно, перед самым моим прибытием в Корг. Для раскаявшихся душегубцев до того действовали два стационарных вербовочных пункта. Причем если свои тати на земле баронства довольно быстро перевелись, то «добровольцы» из других областей Рогоры продолжают исправно рекрутироваться. Их не так и много, но зато приходят в стражу подобные люди постоянно.
– Слышь, красавчик, а на что тебе два самопала, скажи на милость? В бою со степняками ты, значит, сможешь дважды себе жизнь спасти, а мы ни разу? Десятник как сказал: надо делиться. Так вот и поделись с честными людьми!
«Честные люди» представлены крепко спаянной ватагой из пяти бывших душегубцев – мне эта публика давно известна. И если ранее вербовочные пункты в основном и работали с подобным контингентом, то сейчас, при свободном найме по всему баронству, бывшие ватажники затесались среди романтичных юнцов и надорвавшихся пахать на бесплодных каменистых землях трудягах. Проблема последних заключается в том, что они не знакомы друг с другом, не знают друг друга и не могут выступить единым фронтом против спаянной ватаги.
«Бывшие» тати особо не наглеют, десятники стараются держать порядок среди новобранцев и не дозволяют откровенного беспредела. И все же как-то само собой получается, что лучшие вещи, принадлежащие другим новобранцам, оказываются «подарены» ватажникам, едят они вроде бы из общего котла, но достаются им самые вкусные и аппетитные куски, ну и так далее. Сутки назад один из особо ретивых молодых юнцов, что имел конфликт с самим Глыбой – молчаливым и внешне спокойным главарем татей, – был обнаружен утром с колотой раной в районе сердца. У бездыханного трупа подробностей не узнаешь, те, кто спал рядом, «ничего не видели». Ну конечно, шуганули пахарей, нет у них еще воинского мужества… Десятники же не смогли остановить движение отряда и устроить дотошное расследование. Формально мальчишка еще не был бойцом стражи – в противном случае командиры бы землю носом рыли, невзирая на обстоятельства. Тем не менее ватагу десятники держат под четким присмотром и, вполне возможно, ждут удобного случая прижать этих уродов.
И вот случай подвернулся – видимо, не прочувствовали ситуацию ватажники (или я ее неверно оценил). Шустрила – такая у молодого подвижного парня кличка – начал приставать ко мне вроде бы и с нормальным, в порядке вещей вопросом. Но ведет себя при этом настолько вызывающе и хамски, что рука так и чешется схватиться за рукоять сабли. Однако как только я отвечу наглецу грубостью, ко мне прицепится оставшаяся шайка…
– Десятник Разог!
Шустрила словно бы не услышал моего обращения к старшему бойцу. Но дружинник, напряженно следящий за очередной выходкой ватажников, ответил сразу, с напускной, впрочем, ленцой:
– Слушаю, новобранец.
– Господин десятник, я видел у вас учебные сабли. Разрешите воспользоваться вашим тренировочным оружием? Тут у моих товарищей по отряду возникло сомнение, что они не выстоят в бою с торхами без самопалов. Просят помощи.
Опытный боец усмехнулся краешком рта:
– Готов преподать урок?
– Конечно. Желательно хотя бы с двумя товарищами разом.
– Учебных сабель всего две.
– Тогда я прошу дать товарищам боевое оружие и условиться, что, если они выиграют у меня, оба самопала становятся их добычей.
